Там, за окном
Прентис устало передвигала ноги. Если бы ей дали такую возможность, то она заснула бы прямо в комнате для совещаний на диванчике, но Хотч мягко выставил ее за дверь, отправив отсыпаться домой. Что ни говори, для Прентис, как и для остальной команды, именно он, а не Морган, являлся их руководителем, их лидером, за которым они шли. И никакие попытки вездесущей Штраус не изменят этого положения дел. Только если Хотч уволится из Бюро. Но думать об этом не хотелось, как собственно и думать вообще. Последнее дело ее вымотало.
Уже вставив ключ в замок своей квартиры, Прентис насторожилась. Что-то было не так. Обычно уходя из дома, она запирала дверь на два запора, теперь в закрытом состоянии ее держала лишь собачка. Прентис осторожно опустила сумку на пол коридора и вытащила пистолет. Тихо она нажала на ручку собственной двери и толкнула ее вперед. Кто-то мог бы сказать, что у нее паранойя. Но это было оправдано, еще не так давно Хотча тяжело ранили в его собственном доме. А еще Прентис точно знала, что послужило причиной срыва ее предшественницы. Это только кажется, что дом – это крепость, на самом деле она легко могла превратиться в ловушку, особенно опасную тем, что в собственном доме не ждешь беды.
В гостиной горел свет, а это значит, в квартире кто-то был. Но Прентис ни с кем не делила свое личное пространство. Стараясь не шуметь, она двинулась вперед по коридору, двумя руками сжимая пистолет так, что он врезался в ладони.
- Я тут малость похозяйничала, - донесся до нее насмешливый голос.
Сердце Эмили трепыхнулось и начало успокаиваться.
- Как же ты меня напугала, Ферджи.
- Я заметила, - насмешливо ответила незваная гостья и кивнула на оружие в руках Прентис.
- Как ты сюда попала? – поинтересовалась Эмили, убирая пистолет в кобуру.
- Ничего себе приветствие вместо «здравствуй».
- Здравствуй, но все-таки?
- Ну, ты же знаешь, никакие замки меня не остановят, а ждать тебя неизвестно сколько сидя под дверью меня не вдохновляло, - пожала плечами Ферджи, принюхиваясь к запахам из духового шкафа.
- А звонить заранее не пробовала? Я бы оставила ключи у портье, – упрекнула ее Прентис, хотя знала, что это все бесполезно и никакие разумные доводы на старую подругу не действовали.
- Я хотела сделать тебе сюрприз.
- Можно сказать, у тебя получилось.
- Ладно, в качестве извинений я приготовила ужин, так что давай, умывайся, мой руки, переодевайся – что вы, хорошие девочки, делаете там, приходя домой.
-Хорошие девочки сейчас бы просто завалились спать, даже не раздеваясь, - Прентис еле сдержалась, чтобы не зевнуть
- Могу с уверенностью сказать, что хорошие девочки так себя не ведут, так что никаких спать не раздеваясь. Сначала в душ, затем ужин, потом неторопливая беседа, во время которой ты и заснешь.
Прентис наконец рассмеялась. Сердиться на Ферджи было просто невозможно. А та тем временем развела активную деятельность, в результате которой Прентис была буквально выпихнута в душ, ее вещи из дорожной сумки засунуты в стиральную машину, а пока хозяйка с удовольствием плескалась в теплой воде, на столе в гостиной появились тарелки с разной снедью. Через полчаса Прентис уже сидела на диване в банном халате и наслаждалась едой. Мункачина был великолепен, фасоль в меру остра, а ячменные лепешки свежими. Прентис никогда не делала из еды культа, но вкусно поесть – какой нормальный человек откажется. Сидящая напротив Ферджи с улыбкой на губах наблюдала, как плоды ее трудов уничтожаются прямо на ее глазах. Когда же все было съедено, тарелки убраны в мойку, а в бокалах еще оставалось вино, Прентис наконец смогла удовлетворенно откинуться назад и посмотреть на подругу.
С Ферджи они не виделись почти год. Эмили с настойчивостью исследователя искала изменения, произошедшие в сидящей напротив женщине. Хотя женщиной Ферджи можно было назвать с большой натяжкой. Маленькая и стройная, как и пятнадцать лет назад, она практически не изменилась, внешне оставшись девушкой едва вышедшей из подросткового возраста. Но это была лишь кажущаяся легкость молодости. Вот уже в пышной гриве ее черных волос можно было заметить несколько седых волосков. А вокруг живых карих глаз появились морщинки. Что-то в положении расслабленных плеч указывало на то, что в этой женщине уже нет беспечности юности, а отточенность и легкость движений скорее говорили о свойстве характера, чем о бьющей изнутри энергии. Ферджи Сейту была довольно известным фотографом, работающей с дикими животными. Чаще ее можно было встретить в африканской саванне, джунглях Амазонки или австралийском буше, чем где-то в городе. Но когда бы Ферджи ни возвращалась к цивилизации, она старалась появиться в доме Прентис. Правда, получалось это не так часто, как они обе хотели бы.
Когда они познакомились, им обоим было по двенадцать. Прентис не могла не заметить эту смуглую черноволосую девчонку, ловкую и вертлявую, как ящерица. Она была почти полной противоположностью спокойной Эмили. Может именно эта непохожесть и притянула их друг к другу. А может еще и то, что для дочери дипломата Ферджи была самой неподходящей подругой. Хотя порой Эмили казалось, что в этой девочке, сохранившей свои корни и значительную часть культуры своих предков, больше цивилизованности, чем в любом из знакомых матери. Ферджи происходила из древнего племени туарегов или, как они сами себя называли, имошаг. Она могла часами рассказывать о том, как жили ее далекие предки, как поклонялись и почитали женщин, в отличие от других мусульманских культур Как их род кочевал по пустыне, в которой жили многочисленные духи и демоны. И в этих ее рассказах в меру были намешаны и выдумки, и древние легенды, и правда жизни. А язык у Ферджи всегда был подвешен хорошо, за что ее очень не любили. Она была слишком независима для мусульманской женщины, которых, кстати, она считала глупыми покорными овцами. Естественно, это вызывало неприязнь к ней и ее семье. В конце концов, ее мать приняла решение уехать во Францию, чтобы дать дочери хорошее образование. Подругам пришлось расстаться. Они много и часто писали друг другу, стараясь не терять связи. Только встретились они спустя четыре года, когда уже были довольно взрослыми девочками, вошедшими в период экспериментаторства. Но Эмили предпочитала об этом долго не вспоминать. В конце концов, это был сумасшедший возраст и сумасшедшее время.
- Спасибо, все было вкусно.
- Рада стараться, - снова улыбнулась Ферджи. - Как знала, что ты придешь голодная и уставшая.
- Ну, ты, как всегда, угадала. Вот если бы ты еще в будущем не взламывала замки, то тебе и вовсе цены не было бы.
- Ну, должна же я на ком-то тренироваться. Не свою же дверь мне взламывать, а мать и братья никогда их не закрывают. А больше у меня никого и нет.
- Могла бы завести уже кого-нибудь. Не девочка же уже. Что твоя мать говорит по этому поводу?
- Наверное то же что и твоя. Что пора бы уже остепениться, обзавестись семьей и детьми.
- Не забывай, моя мать типичная американская железная леди, а значит у нее на первом месте карьера.
- Упс. Опять столкновение культур.
- И не говори. А на самом деле, что, никого так и нет?
- Ну, несколько случайных романов не в счет. Это так, баловство одно, так сказать, для поддержания тонуса. А у тебя как дела на личном фронте?
- Какой личный фронт? – вздохнула Прентис. - У меня все силы уходят только на работу.
- Неужели на работе нет жарких мужчин?
- Есть. И жаркие, и холодные, и просто мужчины, но у нас это не поощряется.
- Не узнаю тебя, подруга. Когда тебя останавливали правила?
- Не поверишь, часто. К тому же… - Эмили замолчала, не зная, как объяснить то, что она чувствовала.
- Говори уж. Думаю, я смогу понять вас, госпожа психолог.
- При нашей работе очень трудно найти человека, который способен выдержать нас, выдержать то, что он всегда будет на втором месте после какого-нибудь маньяка и его жертв. На такое понимание способны немногие, а заводить роман на службе - это значит, что и дома мы будем говорить опять же о работе, и когда-нибудь просто спятим.
- Как все безнадежно. На собственном опыте говоришь или…?
- Или, - отрезала Эмили. Ей и правда не хотелось говорить на эту тему. Но если Ферджи что-то решила, то ее трудно было остановить. Она поставила бокал на стол и скользнула на диван.
- Рассказывай, подруга. Я не психолог и анализировать тебя не буду, уж тем более не собираюсь вешать ярлыки.
- Зачем тебе это?
- Затем, что я вижу, как ты до сих пор напряжена, я видала тебя с оружием в руках и явной паникой в глазах. И не говори, что все дело в том, что я влезла в твою квартиру, в конце концов, я и раньше это делала, но никогда не видела у тебя подобной реакции. Что-то ведь случилось? – добавила она тише и положила руку на плечо Прентис. Даже сквозь махровый халат Эмили чувствовала жар чужой ладони. Она хотела отстраниться, но рука, какой бы маленькой и слабой ни казалась, не дала ей осуществить это намерение. Ферджи потянула Эмили на себя и легонько коснулась губами ее виска. Эти поцелуи в лоб, щеки, глаза были легки и ненавязчивы, но ровно до тех пор, пока они не достигли губ. И тут Ферджи показала решительность своих намерений. Она больше не спрашивала разрешения, она брала ей причитающееся. И у Эмили не было сил оттолкнуть захватчицу, ей оставалось только сдаться на милость победителя.
Это было безумие. Но очень правильное безумие. Под напором настойчивых ласк сметались тревожные мысли, рушились все барьеры. Сил хватало только отвечать на нежные прикосновения, на горячие поцелуи, слушать странные слова чужого языка. Все это будоражило кровь и в то же время успокаивало. Наконец, Эмили позволила себе расслабиться и перестать беспокоиться о чем бы то ни было.
А потом они лежали в одной постели и говорили. Эмили никогда еще так много не рассказывала о себе. Она говорила о своей работе, и как та порой изматывает ее душу. Что подчас, приходя домой, она не может уснуть, потому что, закрывая глаза, продолжает видеть кровь, которую их субъекты льют буквально ведрами. Она говорила о своей команде, странной рабочей семье, которою последние полгода буквально лихорадит. О своих страхах потерять кого-нибудь из них. А еще она говорила об одиночестве. Как иногда ей не хочется возвращаться домой, и как она, несмотря на все ужасы своей работы, всегда держит дорожную сумку собранной на случай внезапного вызова.
Ферджи внимательно слушала и все крепче прижимала к себе, словно пытаясь забрать хотя бы часть ее боли. И Эмили казалось, что у нее выходит. Там, за окном, шумел огромный мегаполис, в котором в эту минуту люди рождались и умирали. Утром Прентис снова вернется в этот жестокий мир, чтобы пытаться сделать его хоть чуточку чище. Но пока длится эта ночь, ей хотелось надеяться, что больше никогда в ее зеркале не отразится затравленный взгляд жертвы, которую так и не успели спасти.