Развод по-французски
Митос любит повторять, что на моей барже побывали все дожившие до сего дня бессмертные женщины. Аманда в таких случаях добавляет, что и мужчин тут побывало немало. Однажды они полвечера обсуждали, что же я тут с ними со всеми делаю. При этом если с женщинами все было понятно изначально, то версии насчет мужчин были разные и часть из них весьма фривольного характера. Эта парочка припомнила и Нерона, и Ричарда Львиное Сердце, и Генриха III Французского, с коим они обнаружили мое внешнее сходство и «разумно» предположили, что в пристрастиях мы тоже должны совпадать. Я уже и не знал, как избавиться от них и от их пустых и сильно смущающих меня разговоров. Но как только они разъехались, на меня накатила скука.
Аманда укатила в Штаты и нашла там себе приятеля-полицейского. Воровка с тысячелетним стажем и честный коп – это нонсенс, но они неплохо сработались. Кажется, Аманда увлечена, о чем она не раз ставила меня в известность, когда находила время позвонить. К тому же он потенциальный бессмертный, а при его профессии это означает, что они с Амандой могут остаться вместе надолго.
Митос уехал по своим, никому неведомым, делам. Он частенько так поступал. Доусон, который одно время пытался приставить к нему Наблюдателя, оставил это бесполезное занятие, потому что наш древнейший уходил от слежки с опытностью сотрудника секретных служб. Так что его отлучки оставались для нас загадкой.
Одному мне стало тоскливо и захотелось хорошей компании. Посему получив сообщение от старой приятельницы с просьбой погостить у меня несколько дней, я с радостью согласился.
***
Прежде надо сказать пару слов о Мелузине Леруа, чтобы понять, как действовало на меня ее появление. Надо сказать, что она привносила в мою жизнь долю здорового авантюризма, в отличие от Аманды, чье появление у меня ассоциировалось с полицией, висящей у нее на хвосте.
Впервые мы повстречались здесь же в Париже, но эта встреча была очень скоротечна. Я зашел в банк, чтобы сделать вклад, ненадолго - лет так на сто, и с порога почувствовал присутствие бессмертного. Нетрудно было догадаться, кто из немногочисленных посетителей был тем самым, чей Зов я ощутил. Женщина торопливо оглянулась, подхватила саквояж, переданный ей клерком, и направилась ко мне.
- Я Мелузина Леруа, - сказала она просто. – И мне нужна ваша помощь.
Каким бы я был мужчиной, если бы не помог женщине. Она объяснила, что за ней гонится смертный. Она, мол, подозревает, что он может ее выследить и здесь, а посему мне предлагалось задержать преследователя, чтобы дать ей время сбежать. На мой вопрос, а как же я его узнаю, женщина указала мне на вошедшего вслед за мной человека в совершенно невменяемом состоянии. И он направлялся прямиком к нам.
- Мелузина, я не отпущу тебя. Ты будешь моя и только моя.
- Кажется, он говорит вполне серьезно, - отметил я вслух.
- Он безумен, разве вы не видите? – взмолилась женщина и спряталась за мою спину.
- Месье, не оставить ли вам женщину в покое? – предложил я, движимый благородным порывом защитить молящую о помощи красавицу.
- А ты кто еще такой?! Я не отдам ее!
По этим выкрикам я понял, что безумие и вправду
затопило его разум. Ничего не оставалось делать, как удержать его руки,
тянущиеся к сведшей его с ума женщине, давая ей возможность выскочить за дверь и
раствориться в суете парижских улиц. Сумасшедший пришел в ярость и,
И я вспоминал бы этот случай как ординарный, если бы через одиннадцать лет я снова не встретил Мелузину Леруа при сходных обстоятельствах. Тогда я как раз покинул табор, с которым путешествовал по Европе вот уже год. Прекраснейшая Кармен предсказала мне, что ни одна женщина не станет моей женой. Чувствуя себя преданной, она вынудила меня покинуть друзей и пуститься в дальнейший путь одному. И тут снова на моем пути встретилась эта рыжая бестия по имени Мелузина. На этот раз она бежала от отпрыска королевской семьи Михая Корвина. Не имея никаких определенных целей, я стал ее спутником. Во время нашего совместного путешествия мне и удалось узнать, с кем меня столкнула судьба.
Мелузина погибла еще в 1356 году, когда Эдуард Черный Принц устроил французам кровопускание в битве при Пуатье. Изнасилованная и убитая англичанами крестьянка очнулась под виноградной лозой и начала свое путешествие по эпохам и столетиям. Однако везде ей приходилось спасаться от покушающихся на ее честь и свободу мужчин. Ярко-рыжая красавица, белую кожу которой лишь освежали солнечные веснушки на чуть вздернутом носике, привлекала внимание всех без исключения мужчин. Стоило кому-то попасть в притяжение больших зеленых глаз, как он в буквальном смысле сходил с ума. Оказавшись во власти ее чар, мужчины сдавались практически без боя. Со своей стороны им требовалось только одно - уверенность, что она не исчезнет так же внезапно, как и появилась. Но не тут то было! Мелузина не желала выходить замуж и расставаться с приобретенными дорогой ценой свободой и независимостью.
- Я была замужем и знаю, какими мужчины становятся в браке, - категорично заявляла она. - Кроме того, по церковным законам я все еще замужняя женщина. И хоть святой меня не назовешь, но в этом грехе повинна не буду.
- Но твой муж скончался, а вдова вполне может выйти замуж вторично, - протестовал я. - Это сняло бы многие проблемы, и тебе не пришлось бы бегать. В конце концов, из крестьянки превратиться в королеву Румынии, что в этом плохого?
- Ничего плохого. К тому же Михай – чудный и очень пылкий малыш. Но мой второй муж – бессмертный. Так что предполагать, что он скоропостижно скончался, было бы огромным преувеличением.
- И как же тебя угораздило?
- Сей благородный господин «спас» меня от костра и смылся после первой же брачной ночи, не оставив даже обручального кольца.
- А имя? – снова пытался я влезть с поучениями.
- А что имя, – отмахнулась она и стала втолковывать мне, как неразумному ребенку: - Думаешь, многие из нас используют свои родовые имена? Знаешь, сколько я их поменяла? Сколько жизней прожила? Так что бессмысленно все это.
- Почему же? – возразил я. - Я лично был и остаюсь Дунканом МакЛаудом, что бы не случилось.
- Ну, не все же такие упертые, как ты, Горец.
На этом разговор был закончен, тем более что вдалеке показалась погоня. Поздно ночью, когда мы получили в свое распоряжение сеновал в крестьянском хозяйстве, где остановились на ночлег, я стал счастливым обладателем еще одного доказательства того, как эта женщина может свести с ума. Пылкая, гибкая, неутомимая, она напоминала не то большую кошку, не то демоницу. Страсть, которую Мелузина вкладывала в эти древние игры, поражала воображение. На утро я был похож на одного из когорты многочисленных поклонников этой ведьмы, что ужасно ее огорчило.
- Пожалуйста, Дункан, ненужно в меня влюбляться. Я не люблю терять хороших друзей, но если придется…
- …ты опять сбежишь? - продолжил я за нее.
- Нет, мой хороший, я тебя просто убью. От остальных я еще могу бегать, но ввязываться в гонку с бессмертным – себе дороже.
На этом собственно все и остановилось. Достигнув границ Италии, мы расстались: мой путь лежал дальше, в Испанию, ее же привлекала Венеция.
Мы не виделись почти столетие, когда уже после окончания первой войны с Германией судьба снова нас свела. На этот раз она носила имя Жосслин Клебер, а в ее личных безумцах ходил марсельский предприниматель Жан Посьет, мужчина необъятных размеров и тонкой нервной организации. Он ползал за рыжеволосой красоткой на коленях и рыдал крокодиловыми слезами. Это определенно действовало на нервы, и Мелузина была рада поддержать мое мероприятие по оказанию помощи политическим беженцам из советской России. Она свела меня с нужными людьми, которые помогли пробраться в Россию, снабдив необходимыми документами. Сама же «Жосслин» исчезла где-то в глубинах ирландских лесов. Затем пришел черед второй мировой войны и Французского Сопротивления. И снова Мелузина, точнее Одетта Гобен, помогла мне - теперь уже проникнуть в Восточную Пруссию. Особая благодарность ее «штандартенфюреру Альфреду», сделавшего все возможное для этого. Правда, последняя благодарность которую он получил от своей «королевы» - прощальный поцелуй и пулю в сердце.
***
Вот так, помогая друг другу, мы дожили до сего дня. И именно это вполне себе сумасшедшее создание находилось сейчас передо мной.
- Черт, Дункан, сколько же мы не виделись? – с чувством произнесла она, выбираясь из моих объятий.
Я напряг память и выдал:
- С семьдесят девятого года. Кто у тебя тогда был?
- Уолден Ребитен, гангстер. Он до сих пор смотрит на мир через тюремную решетку благодаря тебе.
- Да, его внимание было не только навязчивым, но и опасным, - подтвердил я, вспоминая пулю в спину, которую схлопотал от ревнивого бандита. За это он собственно и поплатился.
- Это ничего. Нынешний еще хуже. Так что я пересижу у тебя недолго? – спросила она, начиная распаковывать дорожную сумку.
Что я мог сказать ей на это? Правильно, только то, что очень рад ее обществу.
Уже вечером, после романтического ужина при свечах, сопровождаемых воспоминаниями и забавными случаями из нашей бурной жизни, мы, наконец, перешли к более занимательной теме.
- Ну, так расскажи, от кого ты опять в бегах? И чем этот претендент хуже предыдущих?
- А тем, что он видел, как я ожила, - получил я шокирующий ответ от женщины, которая лично рассылала своим надоевшим кавалерам статьи о своей смерти.
- Да. Это неудобно. Ты рассказала ему о бессмертных?
- Нет. Он считает меня зомби. Зомби, которого он сотворил и который должен быть ему послушен.
Это ввергло меня в шок, такого поворота событий я никак не ожидал. Естественно, что я попросил рассказать все подробно. Услышанное, поразило меня дикостью и нелепостью. Такие вещи просто не могут, не должны происходить в конце XX века.
Итан Хедли попался на крючок зеленых глаз, когда приехал в Бостонский университет с циклом лекций по культуре стран Вест-Индии. Вот тогда то он и столкнулся с Моник Жюстен, которая преподавала там же историю Европы средних веков. Надо отдать ему должное, он предпринял все приличествующие мужчине попытки завоевать понравившуюся ему женщину. Были и комплименты, и цветы, и приглашения на ужин, были ухаживания и признания в любви. Моник принимала их благосклонно, но отвечать взаимностью не спешила. Что-то смущало ее в поведении нового поклонника. И женская интуиция не обманула. В один из вечеров, когда Хедли получил очередной отказ от дамы сердца, он решил прибегнуть к радикальному способу. Человек, увлеченно рассказывающий о культуре и религиозных верованиях гаитян, решил на деле применить то, чему его учили колдуны-бокоры. Он посчитал, что магия Вуду поможет получить желаемое, но неопытный в этом деле, попросту отравил кандидатку в зомби. Мелузина пришла в себя на следующий день, вдарила незадачливому ухажеру по «тому месту, которым он думал», собрала вещи, из аэропорта сделала два звонка, - своему начальнику и мне, - и улетела подальше.
- Да, вечно с тобой что-то происходит, - подвел я итог ее рассказу.
- Да уж, - подтвердила она. – Иногда мне кажется, что меня точно в детстве прокляли: мужчины все время попадаются с великой придурью. Вот ты, как представитель этого же пола, так скажи мне, что с ними? – задала она волнующий вопрос.
- Как мужчина могу сказать лишь одно. Ты красива и независима, таких хочется завоевывать, такими хочется обладать.
- Ха, таких как я независимых, половина Европы и большая часть Штатов! – экспрессивно выдала она свой довод. - Но их-то гадостью не травят и в зомби не превращают!
Что я мог сказать? Что иногда тоже вспоминаю ее не только как друга и что в иные моменты мне было сложно подавить чувство ревности? Вот это ей слышать, особенно сейчас, совсем не обязательно.
- Ты говоришь, что он пользовался Вуду, - решил поговорить я о другом, - но насколько я помню, там был гораздо более простой способ приворота: восковые фигурки, иголки, что-то еще.
- Этот способ он тоже попробовал. Но у меня «оказалась очень сильная аура и покровительство духов», - спародировала она чужой голос.
- Думаешь, он отступится?
- А что ему еще остается делать? Он же видел, что покорности от этого «зомби» не добиться. А связываться с обвинением в покушении на убийство ему вряд ли захочется.
- Разумно, но когда твоих мужчин отличало это качество? – засомневался я, на что Мелузина привычно отмахнулась.
- Рассосется как-нибудь. Я пока отдохну здесь, пройдусь по магазинам, театрам, музеям, а то как-то погрязла в повседневности.
На этом мы и договорились. Ходить по магазинам я, конечно, отказался, а вот музеи и театры были желанным времяпрепровождением на протяжении последующих пары недель.
Но если я думал, что уже все знаю о своей подруге, то глубоко ошибался, впереди меня поджидал еще один сюрприз.
***
Началось все довольно обыденно, если таковым считать очередное появление Митоса. Он как обычно появился на пороге баржи и тут же принялся опустошать запасы моего пива. Иногда мне начинало казаться, что ко мне и Джо он ходит исключительно по причине дармовой выпивки. Глядя, как из холодильника появляется и кое-какая закуска, я сделал заключение, что еда тоже немаловажный довод в нашу пользу. Но в целом, я был рад возвращению во всех смыслах старого друга. Мелузина с утра отправилась в очередной вояж по бутикам, так что у нас было время спокойно поговорить.
Тайны своих исчезновений он, конечно, мне не раскрыл, но разве мало было тем для беседы. За разговорами прошел день, и я предвкушал прекрасный вечер в окружении друзей, каждый из которых был очень легок в общении. Зов возвестил о приходе нагруженной покупками гостьи. Как радушный хозяин я поднялся навстречу, но тут же запнулся, увидев ее дикий взгляд обращенный мне за спину. Многочисленные коробки и пакеты полетели на пол, в то время как Мелузина рванулась к своему эспадрону, остававшемуся на барже, пока его хозяйка наслаждалась городской суетой. Я же в замешательстве остановился и развернулся к Митосу, чтобы увидеть его изумленным и испуганным, притом гораздо больше, чем при встрече с Кассандрой. Понимая, что он не успеет ничего предпринять, мне пришлось преградить путь разгневанной рыжей фурии. Получалось это нелегко, та извивалась ужом, пытаясь добраться до удирающего от нее Древнейшего. С большим трудом ураган по имени Мелузина был остановлен и обезврежен, и только тогда можно было оглядеться и посмотреть на причиненные им разрушения. Слава богу, жертв среди живого населения не было, но все остальное было сломано или разбито. Уставший и порядком обескураженный, глядя на последствия разгула своих гостей, я потребовал объяснений.
- И что это значит? – озвучил я не очень умный, но вполне закономерный вопрос.
Эти двое сумасшедших обменялись вопросительными взглядами, словно договариваясь, чья точка зрения прозвучит первой. На мое удивление Митос на этот раз уступил даме.
- Я говорила тебе о втором муже? – задала Мелузина, казалось, не относящийся к делу вопрос.
- Да, - подтвердил я, и тут до меня дошло. – Ты?!
Митосу ничего не оставалось, как подтвердить мою догадку.
- Но ты же говорил, что у тебя было шестьдесят семь жен и ни одной бессмертной, - попытался я уличить его во лжи.
- Я говорил, что их было шестьдесят восемь, - поправил меня Митос.
- Да, но она не смертная!
- Одно исключение лишь подтверждает правило, - парировал мой библейский Змей, пожимая плечами, за что чуть не поплатился головой, а я остатками мебели. Вся катавасия началась снова. На этот раз гонки продлились значительно меньше. Утомленная Мелузина фыркнула и удалилась в ванную комнату, оставив нас приводить поле битвы в божеский вид. Стены и пол, слава богам, были целы, камин тоже не разрушен и даже повезло барной стойке. Наверное, потому, что Митос помнил: там располагается самая ценная в доме вещь – холодильник с едой и выпивкой, - а посему туда он не забегал, предпочитая наматывать круги по барже.
- Теперь, может, объяснишь, как ты умудрился в это вляпаться? – воспользовался я моментом, чтобы прояснить ситуацию. Ломать и бить уже практически было нечего, поэтому я опасался очередной демонстрации бешеного темперамента Мелузины: камин и стены восстанавливать было бы сложнее.
- А как я могу вляпаться? Часто случайно, как и всегда.
***
Так между делом я узнал следующее:
Свое сорок седьмое столетие Митос решил провести в путешествии по Европе, прежде чем покинуть ее ради Нового Света. Взяв себе имя Гийома Кадмона, он начал свой путь в Праге и через десятка полтора лет достиг Франции. Спешить ему было некуда, и путешественник делал длительные остановки в понравившихся местах, зарабатывая деньги оказанием медицинских услуг. К тому же на пути всегда попадались красивые и сердобольные вдовы, которые с радостью принимали на постой обаятельного лекаря. Так судьба вела его к маленькой деревушке под странным названием Ги, что расположилась в трех днях пути от Шатобриана, а чтобы он случаем не проехал мимо, выскочила ему навстречу в облике пацаненка лет десяти.
- Месье, - завопило создание. – Месье, пожалуйста, помогите нам.
Митос вздохнул, но понял, что отвязаться на этот раз не получится, как и добиться чего-то более внятного от этого горемычного вестника. Ему ничего не оставалось делать, как свернуть к поселению.
Деревушка встретила его странным молчанием. Грешным делом, но не без доли радости, Митос подумал, что все умерли, не дожидаясь его помощи. Но, к сожалению, ошибся. Он был доставлен в один из домов и представлен собранию из четырех мужчин, разглядывающих его с радостью энтомологов, обнаруживших редкий вид насекомого. Не успел он и слова вымолвить, как его огорошили вопросом на тему, а собственно, женат ли месье. На его решительное «нет» их улыбки стали еще шире, хотя казалось шире уже некуда. Вот тут-то судьба, на этот раз устами этих бирюков, и выложила весь расклад.
Жила в местных лесах ведьма по имени Мелузина. Хорошая ведьма. Роды принимала, травами лечила и скот и людей. И не было от нее ничего худого, окромя одного - мужики, как только ее видели с ума сходили. Ну, да с местными она обходилась сурово, лишнего ничего не позволяла, да еще баб учила, как мужика приворожить, чтобы налево бегать было некогда. В общем, хорошо жили. Пока не заехал в эти места какой-то баронет, да не увидел красотку на свою беду. Ну и пошло-поехало. «Люблю, - кричит. – Женюсь». Свадьба там какая-то, церковью устроенная, расстроилась. Осерчали церковники. Инквизицию прислали, хотят ведьму сжечь. Да только за что ее беднягу жечь, коли она сама ни в чем не виновата? Вот и подумали местные жители и вспомнили старый, давно уже не пользуемый закон: любую женщину, обвиненную либо в колдовстве, либо в нарушении моральных и церковных догм можно помиловать, если согласится взять ее в жены первый встречный. Божий союз очистит грешницу от скверны, и никто не сможет препятствовать ей уйти за супругом. На том и порешили, святого отца уломали, горе-жениха приструнили и стали ждать первого встречного. А тут как назло ни одного путника. И раньше то их не много было, а сейчас и вовсе никого. Мальчишек разослали, чтобы они хоть кого привели. Время-то поджимает: если до сумерек свадьбу не сыграют, так и спалить красотку могут. Как Митос ни отказывался от такой «чести», но мужики смогли привести убедительные доводы в пользу положительного ответа: либо свадьба в церкви, либо на костре. Гореть как-то не хотелось, посему пришлось согласиться. Народ обрадовался и быстро свадебку соорудил. В полчаса управились. Только тогда нареченный жених под проклятия баронета свою суженую почувствовал и увидел. Не зря ее колдуньей кликали, рыжая красотка оказалась бессмертной. Ну да, отступать было некуда и поклялся Гийом Кадмон быть с Мелузиной Велье «в горести и радости, в болезни и здравии», короче жить долго и счастливо и умереть в один день, который, судя по глазам «счастливой» невесты, мог наступить уже за порогом церкви. Новобрачных тепло поздравили, выпили за их долгую жизнь и запихнули в комнату в таверне, чтобы те предались радостям медового месяца. Митос ничего плохого сказать о той ночи не мог, женщина отплатила ему за спасение своей жизни сполна, но наутро он решил, что хорошего понемножку и втихаря смотался. В конце концов, его ждал Новый свет, куда он и отправился, как только смог достигнуть ближайшего портового города. На этом его семейная жизнь была закончена.
***
- Интересная версия, - констатировала Мелузина, которая уже несколько минут слушала рассказ о делах минувших дней. – А обо мне, «спасатель», ты подумал?
- Так о тебе и думал. Не хотела ты замуж, это же слепому было видно, - начал оправдываться горе-супруг.
- Ты бы подумал об этом перед свадьбой, а не после нее!
- Ну, знаешь. Если для тебя костер входил в жизненную программу, то я как-то старался его избежать.
- Трус!
- Ведьма!
- Прекратите! – взорвался я, предвосхищая тот момент, когда они снова примутся крошить остатки моего жилища. На удивление они меня послушались. – Теперь ты, - обратился я к Мелузине. – Тебе есть, что добавить?
- Конечно!
Какого еще ответа я ожидал от женщины?
В целом истории совпали, кроме отношения к ней. Мелузина в своем нежелании выходить замуж была готова даже на костер взойти, но не тащить же за собой мужчину, проявившего благородство, пусть даже он бессмертный. Посему она постаралась как-то компенсировать ему возникшие по ее вине неудобства, а на утро покинуть этот гостеприимный край и расстаться на долгие века. А там, может, карма будет более легкой и кто-нибудь сделает ее вдовой. Но проснувшись и увидев, что супруг все решил за нее, она сначала обрадовалась, затем обиделась, а под конец и просто разозлилась. Из-за его бегства ей пришлось тайком выбираться из города, бросив все свое имущество, так как служивший ей защитой брак не был теперь подтвержден даже обручальным кольцом, которое супруг не преминул прихватить с собой.
- Ты обокрал ее?! – Моему изумлению не было предела.
- Ну, мне же нужны были деньги на дорогу, - невозмутимо ответил Древнейший.
Я мог бы сказать, что история на этом и закончилась. В конце концов, каждая из сторон, если не считать мелких неудобств, выиграла: Митос нашел причины не задерживаться в Европе и деньги на дорогу, а у Мелузины появилась возможность на какое-то время отбиваться от своих кавалеров с помощью имени своего мужа, которого, если честно, она давно уже считала мертвым. Именно реакция на его вполне цветущий вид и сыграла с моей баржей столь плохую шутку. Я не мог их винить, а только порадовался, что последнее время придерживался минималистического стиля в интерьере. Последующие несколько дней, эти двое вполне подружившихся супругов пропадали где-то в городе, оставив меня ликвидировать последствия их воссоединения. Но как я сказал, на этом история могла бы закончиться, но не закончилась.
***
В один из дней раздался настойчивый стук в дверь, который я не мог проигнорировать. Открыв дверь, я увидел перед собой невысокого полноватого мужчину лет сорока. Я не успел спросить, что ему угодно, как он тут же ворвался внутрь и попытался пробежаться по свежеотлакированному полу. Получалось у него так себе, потому что с каждым последующим шагом он прилипал все больше, но это не остановило его от гневного вопроса в мой адрес:
- Где она?!
Я мог не притворяться, что не знаю о ком речь: только одна из моих знакомых могла довести мужчину до такого состояния. Поэтому я просто ответил, что ее тут нет, а затем поинтересовался, кому это она понадобилась. Его ответ разбудил во мне интерес ученого, так как передо мной, накрепко прилипший к моему полу, стоял Итон Хедли, неудачливый бокор и отравитель. Меня, конечно, интересовал вопрос, как современный человек мог докатиться до такой дикости в виде сотворения зомби, но с минуты на минуту мог появиться источник этих бедствий. Посему выкрикивающий угрозы мужчина был оставлен на своем месте, а я вышел навстречу вернувшимся с прогулки друзьям.
- Мак, кто там у тебя орет? Неужели ты разрешил кому-то тебе помочь и теперь измываешься над бедолагой? – Митос как всегда был полон оптимизма.
- Нет, сейчас на барже находится некий Итон Хедли, еще одна жертва твоей супруги.
Митос уже успел выслушать историю той, в брак с которой ему повезло влипнуть, и теперь с интересом посмотрел на спутницу. Тут нам пришлось признать: все, что она рассказывала о себе, только казалось таким смешным, а на самом деле было все гораздо неприятнее. Мелузина, и без того отличавшаяся белизной кожи, побледнела еще больше, а в глазах заметались огоньки страха. В таком состоянии она могла быть опасна как для себя, так и для окружающих. Нам ничего не оставалось, как подхватить ее под руки и увести отсюда подальше.
Уже дома у Митоса она устроила истерику, а потом заперлась в ванной комнате, чтобы вдоволь поплакать.
- Шок, - поставил диагноз наш внештатный медик и потребовал подробностей. История с вудуистикой его не шокировала, а наоборот позабавила.
- Надо было бы притвориться зомби и залюбить его до смерти, - подсказал он выход из положения.
- Прекрати, - оборвал я его фантазии. Я был обеспокоен и состоянием Мелузины и тем, что моя многострадальная баржа в скором времени могла быть украшена еще трупом малознакомого мужчины. – Придумай что-нибудь!
- Можем сказать, что она замужем, - предложил он самый простой выход.
- Думаешь, это остановит сего бесноватого? Кроме того, он видел, как она умерла и воскресла, он искренне считает ее своей собственностью. Так просто мы от него не отвяжемся, - с огорчением констатировал я.
Он задумался. Через какое-то время к нам присоединилась Мелузина, и мы стали думать уже в три головы. Честно говоря, никаких умных мыслей, кроме как настучать ухажеру по лбу, а еще лучше сдать его в психушку, мне не приходило. Но опыт и фантазия Митоса с лихвой восполняли этот пробел. Его прожекты были один интереснее другого. В конце концов, нашелся тот, что устроил все заинтересованные стороны.
***
Вечером следующего дня я появился на барже, чтобы убедиться, что Хедли покинул ее, оставив мне на память подошвы своих ботинок. Увидев на это безобразие, из моей груди вырвался горестный вздох: ремонт грозил затянуться. Решив, что осмотр все равно ничего не даст, я прихватил кое-что из вещей и покинул плавучий дом.
Не торопясь, я шел по вечернему городу в направлении ближайшего кладбища. Это заняло приличное время и к месту мы, со следующим за моей спиной преследователем, добрались лишь к полуночи. Я то был привычен к таким длительным прогулкам, чего не скажешь о нашем шпике: он тяжело дышал, его мучила отдышка, и только слепой и глухой смог бы игнорировать его потуги казаться незаметным.
Вступив на кладбищенскую землю, я направился к рядам склепов, которые непривычно для этого времени и места были окутаны неярким светом от факелов и свечей. Там меня поджидал закутанный в черную мантию и спрятавший свое лицо под капюшоном Митос.
- Хозяин, - начал я свою речь, - все выполнено, как ты и приказал.
- Так ли это? - сурово спросил с меня «хозяин».
- Я пришел, и я один, - прозвучало заведомо ложное утверждение.
- Он лжет, - вмешалась Мелузина, которая появилась из дверей стоящего рядом склепа. Она была одета в такой же балахон, из-под капюшона которого были видны ее рыжие волосы. Митос положил свою руку ей на плечо и ласково спросил:
- Почему ты так считаешь?
- Я чувствую, чувствую присутствие того, кто пытался нас разлучить, мой господин, - пожаловалась женщина, опускаясь перед ним на колени.
- Наши узы нерасторжимы, - «успокоил» он, - это должно быть известно миру.
- Он пытался смертью разорвать их, - донесла она на своего преследователя.
- И в жизни и смерти мы единое целое, - продолжал он гнуть свое.
- Ты отдашь мне жизнь нечестивца, мой господин? – с восторженной радостью обратила Мелузина лицо к своему супругу, ткань капюшона соскользнула с ее головы, открывая мраморно-белое лицо с густо подведенными черной краской глазами.
- Она твоя, – милостиво согласился тот, и снова посмотрел на меня. - Но для начала мы должны наказать нерадивого слугу, забывшего о своем долге.
И под мантии был вынут здоровый меч, который с размаху вонзился мне в бок. Я упал на землю и дальнейшее смог наблюдать только в тумане боли. Краем глаза я видел, как Мелузина ползла ко мне на коленях и жалобно умоляла Митоса дать ей "впитать живую сущность этого тела". И тот, не в силах отказать своей красавице, разрешил ей, дальнейшее я не помню, так как умер.
С моим возвращением в мир живых на сцене практически ничего не изменилось, кроме того, что Мелузина с открытым лицом, испачканным моею кровью, крепко держала перепуганного Итона. Видя, что я пришел в себя, Митос замогильным голосом начал читать какую-то ахинею на непонятном мне языке, а потом жестом показал мне встать. Мое воскрешение подействовало на единственного зрителя нашего спектакля как явление черта в женском монастыре: он заорал и замотал головой. Вид счастливо улыбающегося окровавленными губами личика его красотки не больше вдохновлял его. Митос тем временем продолжал свою интермедию.
- Мой слуга, раб мой, выучил ли ты урок? – спросил он, обращаясь ко мне.
- Да, хозяин, - подтвердил я, стараясь выдерживать опустошенное выражение лица.
- Тогда займемся тобой, - повернулся он к нашему гостю. – Ты хотел украсть у меня женщину, ты покусился на чужое.
- Я не знал, - залепетал тот. – Я отказываюсь от нее.
Все происходящие сделало его слова предельно искренними.
- Этого недостаточно. Ты покусился на древнее искусство некромантии, ты воспользовался магией смерти. Какое наказание ты должен понести за это?
- Я не знал… я не хотел… я не думал… - Мистер Хедли забился в истерике.
- Незнание законов не освобождает от ответственности, - сыронизировала Мелузина.
- Ты будешь наказан. Сейчас ты умрешь и собственными глазами увидишь то, к чему так стремился, - приговорил его «некромант», беря в руки свой меч.
- Хозяин, - вмешался я, - если люди найдут его труп со следами от лезвия, они будут задавать много вопросов. – Лицо Итона слегка разгладилось, но рано. – Воспользуйся лучше пистолетом, современные люди привыкли к стреляным ранам.
- Наверное, ты прав, - соизволил согласиться Древний. – Я все время забываю, что сейчас совсем другое время.
Меч неуловимо исчез в складках мантии и на свет появился пистолет. Это было слишком для нервов Хедли, он вырвался из рук Мелузины и побежал к выходу. Митос же, взяв из моих рук другое оружие, выстрелил ему в спину. Несчастная жертва сделала несколько шагов и упала навзничь. Мы подбежали к телу.
- Сколько он будет спать? - спросил я Митоса, в то время как Мелузина проверяла пульс.
- По нашим расчетам в течение трех-четырех часов. А хороший спектакль вышел, - самодовольно сказал тот.
- С ним все в порядке, - сказала женщина, поднимаясь на ноги. Достав откуда-то из-под балахона влажные салфетки, она начала оттирать уже засохшую кровь.
- Что с ним будем делать?
- Отнесем в склеп и пусть спит до утра, это будет хорошим финалом. Не думаю, что у него еще возникнет желание искать меня.
- Ты счастлива? – спросил я подругу.
- Вполне, - категорично ответила та.
В общем, мы так и сделали. Не знаю, каково было состояние горе-любовника, когда он очнулся в гробу, но больше мы его не слышали и не видели. Мелузина позвонила по старому месту работы и попросила расчета, а заодно потребовала выслать документы в один из германских университетов.
- Старушка Европа для меня роднее, с ведьмовством и приворотным зельем я уж как-нибудь справлюсь, - прокомментировала она свое решение. Уже через несколько дней она улетала в Берлин. Мы с Митосом отправились провожать ее. Долгие прощания никто из нас не любил, а посему выпив по рюмочке коньяка в баре мы разошлись в разные стороны.
- А как насчет замужества? – решился спросить я, намекая на ее брак с Митосом. Она посмотрела на стоящего поодаль друга и ответила:
- Решили оставить, все как есть. В конце концов, в нем есть и свои положительные стороны.
На этом она поцеловала нас на прощание и ушла на регистрацию. Дожидаться ее отправления мы не стали.
- Ну, что? Поедем ко мне? – предложил я.
- Неее. У тебя там не душевная обстановка. Вот доделаешь ремонт…
- Ты хочешь сказать, мы доделаем ремонт, - я пытался усовестить его.
- Мак, не будь скрягой, найди рабочих, - получил я достойный отпор своим попыткам.
- Ты не понимаешь, все, что сделано своими руками… - трудно было говорить с его удаляющейся спиной.
- Не будь занудой, - донеслось до меня. – Ты идешь?
- Куда?
- Туда, где наливают, - коротко и ясно прозвучала его программа-минимум.
- Значит, к Джо, - догадался я.
- Значит, к Джо, - подтвердил он, удаляясь еще дальше.
Мне не оставалось ничего, как броситься вдогонку.